Галина
НЕНАШЕВА: Я никогда ничего не просила у Бога…
Родилась она в
Архангельской области,
детство и юность прошли на Урале. Родители – с
Украины. Поэтому первые песни были украинские. В
школе она ходила в заводской Дворец культуры
имени Горького на хор и стала его солисткой.
Навсегда сохранила благодарность музыкальному
Руководителю ДК, который привилей любовь к
музыке, песне!
– Галина, не может быть, чтобы в вашем роду больше
никто не пел...
– Я как-то стала изучать свои корни и узнала, что
мой дед был в церкви дьяконом. Утверждали, что
голосина у него был ничуть не хуже, чем у Шаляпина,
а, может, и еще сильнее. Но это было позже. А в
седьмом классе на заключительном концерте
смотра художественной самодеятельности Южно-Уральского
края меня отметили как лучшую. И вот спустя три
года после окончания школы я проходила мимо
Челябинского оперного театра, в котором в свое
время и проходил смотр. Взяла и зашла, настояла,
чтобы меня прослушали. Так я попала в хор театра.
Потом я вышла замуж за солиста балета, родился
Ленечка… Некоторое время пела в Театре оперетты
в городе Озерске. Кстати, тогда главным дирижером
театра был отец журналиста Генриха Боровика.
Потом я перешла в драматический театр. В общем,
работа в этих трех театрах была для меня большой
творческой школой.
И в один из отпусков я решила поехать в Москву.
Это было в 1960 году. Ехала я пробоваться в один из
оркестров – к Рознеру или к Лундстрему. Рознера в
Москве не оказалось, и я поехала к Лундстрему. Там
тогда работал квартет «Аккорд» Вали Дворянинова.
Съездила с Лундстремом в Прибалтику, где ко мне
пришел первый настоящий успех. К сожалению,
жильем меня обеспечить не могли (оркестр
Лундстрема сам был в Москве на птичьих правах). А
я к этому времени с мужем разошлась, на руках 9-месячный
сын... Пришлось возвращаться в Озерск. Но уже на
следующий год я поехала опять в Москву –
поступать в студию эстрадного искусства. Сразу
поступить не получилось по ряду причин, и тогда
мне посоветовали перебраться поближе к Москве –
в Тамбовскую филармонию. Я думала, поеду
ненадолго, а получилось на шесть лет. Встретила
там Володю Ненашева, своего будущего мужа. Меня
приглашали в то время в Ленинград, Кишинев, в
Прибалтику, но меня в Тамбове все устраивало.
Однако прошло время и стало чего-то не хватать,
хотя и квартиру уже дали. А потом в Москве была
очередная декада, и меня дирижер Владимир
Рубашевский пригласил на работу в Московский
мюзик-холл. Со временем к нему же в ансамбль
«Коробейники» перешел и мой муж Володя.
– Популярность к тебе пришла именно в Московском
мюзик-холле. Хитом сезона была песня Владимира
Шаинского «А лес стоит загадочный…», а романс
«Ямщик, не гони лошадей» лучше тебя никто не
исполнял. Как в то время разрешили этот
«упаднический» романс исполнять со сцены? Да еще
и пластинку записать?
– Ну я его пою до сих пор. Сейчас сделала
перезапись «Ямщика…» в несколько другой манере.
А тогда обо мне была Валентиной Игнатовой
написана хорошая, хвалебная статья в журнале
«Театр». И только благодаря этой статье мне
разрешили сделать запись на пластинку.
Я благодарна судьбе за то, что многие мои песни,
что называется, «попали в десятку». Но ведь и
огромное количество песен было размагничено и не
«раскручено» из-за того, что их авторы были либо
«не угодны» кому-то, либо уехали из страны.
Работая в Мюзик-холле, я первый раз в 1969 году
выступила на международном конкурсе и стала
лауреатом. Потом уже, работая самостоятельно,
принимала участие в разных фестивалях и в пяти
международных конкурсах. После закрытия Мюзик-холла
я перешла на работу в «Росконцерт» и стала
выступать с сольными концертами.
– Тебе, что называется, изнутри виднее, чем
отличаются певцы сегодняшние от исполнителей
прошлого?
– Меня начинает радовать, что появляются песни
на хорошие стихи. С другой стороны, я с трудом
могу отличить один ансамбль от другого. Если
раньше каждый ВИА отличался яркой
индивидуальностью, то сейчас... Есть, конечно,
привлекательные группы, ориентированные сугубо
на молодежь. И это хорошо. Но и мусора на эстраде
очень много. И все оттого, что нынче нет... цензуры.
Да и песен душевных, и в этом наша беда, сейчас
практически нет. Не надо оборачиваться на Запад
– у нас все совершенно другое. И культура, и
восприятие другие.
Меня радует, что на моих сольных концертах
присутствуют и молодежь, и пожилые люди. Я много
работаю на праздничных и юбилейных концертах,
публика там разная, и когда ко мне подходят
молодые люди и говорят, что им понравилось мое
выступление, – мне приятно, что нравится не
только мое исполнение, но и сам репертуар. Хотя,
может быть, он и не очень современный. Я могу
согласиться сделать новую аранжировку песни,
заменить где-то текст, но имидж свой – нет:
принимайте меня такой, какая я есть!
К сожалению, сейчас четко действует система «кто
платит, тот и заказывает музыку», а это далеко не
всегда достойный уровень и хороший вкус.
– А как ты считаешь, когда было проще обрести
популярность – сейчас или в то время?
– Сейчас в чем-то легче, а в чем-то и сложнее. Все
упирается в деньги, мы таких денег раньше не
зарабатывали. Клипы стоят дорого, поэтому все
ищут спонсоров – людей, которые могут помочь и в
создании клипа, и в обретении популярности. Лично
я считаю, что лучше записать новые песни, чем
потратить деньги на клип. Пусть меня узнают по
голосу, по песням. Хотя и новую песню записать –
дело дорогое. Ведь авторам тоже нужно платить,
они на это живут. Существуют, конечно, и хорошие
отношения, но кушать нужно всем. Тем более далеко
не все авторы такие уж богатые, хотя и они порой
идут на издержки, чтобы песню записать,– авось
потом она раскрутится. Лично я на ТВ никогда не
платила, но если ты хочешь попасть в хорошую
передачу – приходится платить. Вроде бы какая-то
свобода появилась – заплати и пой что хочешь и
как хочешь, поэтому и личностей на эстраде стало
мало...
– А что тебе помогает сохранять равновесие в
этой «куче дел, суматохе явлений»? Бывает ли у
тебя время свободное, чем предпочитаешь его
заполнять? Ведь помимо повседневной борьбы за
творческое выживание есть еще и быт и дом.
– Свободного времени, как такового, нет. И не
потому, что много концертов или гастролей, а
просто потому, что все время надо что-то делать в
быту то, что за тебя никто не сделает…
Надо, например, следить, чтобы концертные костюмы
не устарели. У меня есть мастера шитья, но я редко
к ним обращаюсь – это дорогое удовольствие. И
потом я – просто певица, и мне не надо часто
менять наряды, как современным исполнителям. Я
привыкаю к своим костюмам, что не маловажно, и не
всегда новое платье, что называется, ложится на
песню. Поэтому я всегда кое-что переделываю. А это
еще труднее, чем новое заказать...
– А семья?
– У меня растет внук, ему 6 лет. У детей вроде бы
все хорошо. Леня – звукорежиссер, живет с семьей
в Америке. Лена учится на курсах. Главное, что они
у меня хорошие люди!
Что касается шальной стороны жизни артиста? Я,
конечно, люблю иногда погулять, «потусоваться»,
но очень редко, и только среди близких мне людей.
Иначе мне не интересно, скучно, а порой и грустно.
Я даже переживаю, если не вижу на концерте в зале
тех глаз, которые я знаю. Поэтому я предпочитаю
лучше побыть в одиночестве, чем идти на
незнакомые сборища.
– А сын не приглашал в Америку пожить, поработать?
– Ну почему же, он всегда меня приглашает, я к
нему выезжала, выступала и в Чикаго, и в Нью-Йорке
на концертных площадках. Русскоязычный зритель
там сейчас очень избалован, у него огромный выбор:
кто там только не выступает.
– А уехать туда, к сыну, насовсем?
– Я рада, что у сына не «какая-нибудь» работа, а
настоящая. Семья крепкая, и я как мать очень
довольна за сына! Конечно, хотелось бы, чтобы он
под моим крылышком был, но пусть он там живет
нормальной человеческой жизнью. А для меня здесь,
у нас, все замечательно, и я никогда и никуда
отсюда не уеду, потому что для меня здесь все
родное, все мне дорого. И мне очень хотелось бы,
чтобы мой внук смог увидеть Россию и гордиться
тем, что он тоже частичка этой России, чтобы он
знал ее язык и чтобы он знал, что эта страна
действительно великая.
– Галя! Читателям «Мужской газеты» будет
интересно узнать, каким ты видишь себе
настоящего мужика, мужчину? Что бы ты хотела
пожелать сильной половине в новом году, веке,
столетии?
– Чтобы мужчины были внимательными к женщинам,
больше заботились о доме, ибо если женщина – очаг,
то мужчина – стены и фундамент дома. Слово
«мужчина» должно быть высоким званием. И еще хочу
пожелать всем, чтобы новый век принес нам больше
благополучия, чтобы наша Россия-матушка
поднялась и расцвела.
– А во что ты веришь? Ты верующая?
– Я крещеная, хотя и крестилась недавно – восемь
лет назад. Всегда считала, что если бы я не стала
певицей, пошла бы в монашенки. Я когда пошла
крестить детей, окрестилась вместе с ними.
– Ты к Богу часто обращаешься?
– Да, очень часто! У меня не получается «Боже,
прошу тебя…». Я не прошу Господа, я его благодарю
или читаю молитву, но не прошу! Он постоянно со
мной, я постоянно с ним общаюсь. В свое время я
носила крестик и не прятала его. У меня были
скандалы в «Росконцерте», меня пытались ущемить
с концертами, попридержать… были у меня такие
сложности. Но я свой крест несла достойно и
гордилась этим, и он мне помогал…
Евгений ТЕРЕШАТОВ. |