Леонид ЛЮТВИНСКИЙ: Сцена всегда на метр выше жизни

Леонид Лютвинский закончил ГИТИС, актер театра и кино. Работал в Ленкоме, Театре киноактера, участвовал в спектаклях Виктюка. В группу «Белый орел» попал, можно считать, случайно. После первого же своего выступления в составе группы, где был вокалистом в песне «Как упоительны в России вечера», приобрел широкую популярность.

– Я принес фотографии, но они какие-то неудачные...
– Почему неудачные, замечательные.
– Уж сколько раз твердили миру, что лесть...
– Что лесть...
– А все не впрок.
– Почему? Вам не нравится, когда вам льстят?
– Мне нет, категорически.
– А льстят?
– Льстят и часто.
– В основном женщины?
– Знаете, давайте проложим водораздел между лестью и комплиментом. Это совершенно разные вещи. Комплимент изначально подразумевает некоторое преувеличение, но в нем положительный заряд и он несет хорошие эмоции. Это приятно. Как в песне: «Давайте говорить друг другу комплименты». А лесть... В этом есть некая корысть. Потребительская основа какая-то. В общем, это морально неприятно.
– То есть если я сейчас вдруг скажу, что вы круто поете, вы мне не поверите.
– Нет. Это все ваши корреспондентские штучки. Тесты, раскрутка на разговор... Человек вообще никогда не бывает до конца откровенным. Даже с самим собой.
– Тогда выходит, что интервью – глупость?
– Абсолютно точно. Самые откровенные вещи мы все равно прячем у себя в голове на какие-то полочки, утаиваем в каких-то ящичках. Интервью в газету еще куда ни шло. Потому как нет лимита времени, мы можем говорить сколь угодно долго, потом из этого выбрать что-то. Но телевизионное интервью, когда тебе говорят: «Скажите, как устроен мир, как устроена вселенная, но у вас есть 30 секунд...» Это нечто... Человечество всю жизнь пытается ответить на эти вопросы, бьется над ними, а у тебя 30 секунд или минута. И многие умные люди, кстати, попадаются на это. Начинают отвечать. 30 секунд достаточно для того, чтобы объяснить, откуда взялось пятно на костюме. И пошутить в ответ. Уровень разговора не может быть глубже изначально.
– У нас не 30 секунд. Можно ли надеяться, что доля искренности, истинности в ваших словах все-таки будет?
– Ну как доля истины? Все, что я скажу, будет истина. Потому что, о чем бы я ни говорил, – это будет о себе. О моем отношении к миру. Впрочем, приблизительно зная аудиторию, можно как-то корректировать свои ответы и даже прогнозировать реакцию.
– Тогда в связи с этим мне очень интересно, в какую форму вы облечете истину о вашем возрасте.
– Я родился давно в 19... забытом году в Белоруссии. Кровь смешанная – польско-литовская. Отец литовец, до школы я жил в Литве. Потом с мамой вернулся в Белоруссию.
– Образование?
– У меня много образований. Последнее – высшее. Я окончил ГИТИС. Актер драмтеатра и кино. Работал в Ленкоме, Театре киноактера, у Виктюка.
– Выходит, карьера певца – это крутой поворот в вашей жизни?
– Я бы не сказал. Как-то меня даже спросили – не считаете ли вы, что это шаг назад? Нет. Я никаких шагов не делал. Я остался на сцене. Как был, так и есть. Другой вопрос, что у меня очень сильно поменялась аудитория. И качественно и количественно. Я не говорю, что теперешняя аудитория хуже или лучше. Это разные вещи. Я бы сказал, что жизнь мне дала какой-то шанс попробовать себя в новом амплуа. Получится это у меня в полной мере или нет, сказать не берусь. Это ведь зависит от очень многих факторов. От рынка шоу-бизнеса, например. Жизнь меняется каждый день. «Живите как птицы», – сказано в Писании.
– Как птицы? Вы узнали эти слова до того, как попали в группу «Белый орел»?
– Здравствуйте. Я не очень подходящий объект для иронии. Читать я научился все-таки задолго до того. Меня ведь принимали не за то, что я умею читать.
Поступил легко. Хотя конкурс был 300 человек на место. Может быть, потому, что никогда не мечтал об актерской профессии. Все получилось случайно. Я жил тогда уже в Новополоцке. Одна девочка поехала поступать. Я вместе с ней. Ее не приняли. Меня приняли. Я не готовился абсолютно. Думаю, это судьба. А может, просто потому, что я всегда любил поэзию и был уже внутренне готов к экзаменационной ситуации. Готов лучше, нежели люди, которые готовились год, а то и больше.
– Вы занялись театром, хотя никаких предпосылок к этому не было.
– Почему не было. Такая предпосылка была. Я расскажу, с чего началась моя театральная история. Я учился в белорусской школе. У учительницы белорусского языка муж был по сегодняшним определениям мэром города. Его все так и звали – мэр. Это было летом после 8-го класса. Мы с ребятами, отдыхая на озере, угнали лодку этого самого мэра. Нас поймали. Мэр со своими мужиками, может быть, и не поймал бы, но мы немножко выпили. Сбили замок и потихонечку плавали. Шуму было! А из-за чего, спрашивается? Ну угнали, ну покатались. Никуда бы она не делась. Не унесли же мы ее с озера.
Первая четверть у меня и моих друзей по белорусскому языку – двойки. Вторую – двойки. Я понимаю, что из этой ситуации мне не выкарабкаться. И тут подходит ко мне учительница и говорит, что нужно сыграть в спектакле и дела поправятся. Ставили патриотическую пьесу по какому-то произведению белорусского писателя. Про войну, партизан и т.д. Все роли были распределены, и только немца никто играть не хотел. Западло считалось немца изображать. А история простая. Партизаны, Беларусь. У женщины одной сына ловят и казнят. Он, конечно, пионер, подпольщик. Немец заходит к ней домой, и она пионерским галстуком, который остался от сына, душит фашиста. Конечно, перед этим она его спаивает. Вот этого немца никто не хотел играть. А учительница мне сказала – выучишь роль, поставлю пятерку. Я согласился. Это и был мой первый выход на сцену. Он чуть было не закончился для меня трагически.
На репетициях все шло гладко. Душили меня очень нежно. А когда мы вышли уже на сцену (было это, конечно, большим событием, народу полно, учителя в зале), то эта женщина не рассчитала своих сил, не учла, что галстук шелковый, и перетянула его на моей шее так, что я чуть не задохнулся. Я падаю, она уходит, занавес. Овации! Занавес открывается, все стоят, а я лежу. Овации еще сильнее! Из зала крики – здорово играет! Правда, потом все перепугались. И еще месяц я ходил со следами на шее. Но пятерку я все-таки получил!
– И после этого родилась любовь к театру?
– Нет. Но ведь это какой-то знаковый момент. Ситуация тебя выбирает и подсказывает, в какую дверь ты должен войти.
– Давайте все-таки о том, как вы попали в «Белый орел». Почему выбор пал на вас?
– Все очень просто. Барабанщик группы Толя Абрамов – бывший Ленкомовец, а мы с ним хорошо знакомы. А вообще я еще немного пишу. И думаю, что эту жизнь буду заканчивать в литературе. Поскольку поэзия – сфера, привлекающая меня с детства. У меня были какие-то свои произведения, которые я хотел предложить группе, а вышло так, что мне предложили стать вокалистом. Ну и началось. Первое же мое выступление произошло фактически спонтанно. Без обычных длительных репетиций. Мы поехали на День независимости Израиля. Звучал гимн страны, а потом выходила группа «Белый орел» и пела «Как упоительны в России вечера». Вокалистом был я. 250 000 зрителей. Трансляция на весь мир. Таким образом и началась моя карьера.
– Ну а как, Мастер (ведь именно Мастера вы изображаете в последнем клипе), вы нашли свою Маргариту?
– Нет, я холост.
– В чем же дело? Огромный выбор не дает возможности определиться?
– Толпы поклонниц после каждого концерта – это, если хотите, атрибут профессии актера. Я к этому только так и отношусь. Если у тебя нет поклонниц, если тебя не хотят, не любят, не мечтают о тебе, не пытаются до тебя дотронуться, то ты плохой артист. Если этого нет, иди домой. Не нужно на сцену выходить. Все-таки сцена всегда на метр выше жизни...
– Может быть, дело в том, что, когда вы на сцене, в глаза бьет свет и выбрать невозможно, а после концерта мешает усталость?
– Ну это было бы не совсем правильно, потому что как профессионал зал я всегда вижу. И всегда вижу красивые лица. Но еще я всегда чувствую ауру, флюиды, которые направлены на меня. Но это уже не вербальный уровень общения.
– Были ли какие-то предложения?
– Я никогда не рассказываю своих любовных историй. Это очень личное. Но предложения были. С некоторыми людьми у меня теперь очень хорошие приятельские отношения. Я не думаю, что это обязательно конкретизировать. Просто это было.
– Стоя на метр выше жизни, как вы вообще относитесь к женщинам?
– Для меня женщина всегда сопрягается с ощущением подарка. Я абсолютно убежден, что мужчина по отношению к женщине должен стоять на позиции отцовства. Неважно – мать твоя, или сестра, или любовница, жена. Поэтому мое отношение к женщинам не могу сказать высокомерное, но, скорее, отеческое. Это такая субстанция, которую нужно лелеять и беречь. Это та субстанция, которая освещает твою жизнь своим светом, без которого твоя жизнь потемки. И нет никакой радости. Я ведь был воспитан мамой. Отец нас рано оставил. Так что я избежал всяческого мужского воспитания. Меня воспитывала женщина. Я испытывал на себе только ласку, любовь и нежность. Поэтому из бочки может вылиться только то, что в нее налить. Дети, которые в детстве чувствовали любовь, только любовь и будут отдавать.
И вообще еще Горький сказал, что высота культуры определяется отношением к женщине.

Алексей ХАЧИКЯН.